Достоверно известно, что между первой читкой пьесы и днём премьеры прошло менее месяца. Чего стоил этот безумный марафон участникам постановки и работникам производственных цехов театра, можно только гадать. А ещё можно спросить у руководства ИМТ: к чему такие жертвы, господин и дамы? В чём смысл подобного издевательства над своими сотрудниками?
Выбор произведения руководством ИМТ мог показаться не совсем логичным. По крайней мере, какого‑либо знакового повода не наблюдалось. Как, например, в случае постановки «Старшего сына» к юбилею Вампилова. Юбилей же Гоголя, да и то относительный – 215 лет, – будет отмечаться лишь в 2024 году.
«Мёртвые души» написаны композитором Пантыкиным и либреттистом Константином Рубинским без малого 14 лет назад и уже были поставлены в Екатеринбурге, Сыктывкаре, Краснодаре и Красноярске. То есть Иркутский музыкальный в очередной раз и с большим опозданием «догоняет» другие театры страны.
Но если вспомнить, где в своё время не слишком успешно служил нынешний главный дирижёр ИМТ Виктор Олин, то картина более‑менее прояснится. Ведь именно в Екатеринбурге «Мёртвые души» Пантыкина были впервые поставлены в 2009 году к 200‑летию классика русской литературы. Служил Олин до трудоустройства в Иркутске и главным дирижёром Краснодарского музыкального театра, репертуар которого также украшают «Мёртвые души».
Так почему бы, как говорится, не пойти по протоптанной тропинке, поставив хорошо знакомое произведение, которое не потребует от дирижёра-постановщика каких‑либо титанических усилий.
Впрочем, оставим на время Олина с его приспособленческой логикой, которой пытаются править непомерные амбиции. В конце концов, то, что репертуар ИМТ украсился одним из лучших произведений XXI века, каковым, вне всяких сомнений, являются «Мёртвые души» Пантыкина и Рубинского, не может не радовать. Пусть позднее других, пусть без особого повода, но актёры получили возможность сыграть, а иркутяне увидеть и услышать эту блестящую лайт‑оперу, преподнесённую в Иркутске как мюзикл-фантасмагория.
С жанром, кстати, у «Мёртвых душ» отдельная история. Композитор окрестил своё творение лайт‑оперой, которая в Свердловской музкомедии превратилась в «гоголь‑моголь», в Сыктывкаре – в «гоголюцинации» и, наконец, в Иркутске – в «фантасмагорию».
Не сказать, что самый остроумный вариант, но уход от «лайт‑оперы» совершенно оправдан, ибо любое упоминание на афише слова «опера» автоматически отсекает от числа потенциальных зрителей львиную долю иркутян. Особенно после недавней премьеры «Старшего сына».
За 14 лет жизни и пять постановок различными режиссёрами в разных театрах и городах «Мёртвые души» ни разу не провалились. Более того, везде они крепко держатся в репертуаре и пользуются успехом у зрителей. Секрет кроется в самом произведении: бессмертном сюжете Гоголя, остроумнейшем и в хорошем смысле хулиганском либретто Рубинского и соответствующей им музыке Пантыкина, как говорится, на все вкусы: здесь тебе и поп, и рок, и классическая опера.
С творчеством дедушки уральского рока иркутяне познакомились впервые, хотя им написано множество произведений для музыкального театра. А вот Константин Рубинский хорошо известен в столице Прибайкалья по блистательным либретто к мюзиклам Владимира Баскина «Сирано де Бержерак» и «Секрет её молодости» (в оригинале – «Средство Макропулоса»).
Благодаря тандему талантливых людей на свет появился мюзикл, который заставляет зрителей смеяться, удивляться, восхищаться, вспоминать героев других произведений Гоголя, Библию, и даже Салтыкова‑Щедрина, цитировать после спектакля «Давненько я не брал в руки шашек», «Мелко, милый, мелко», «Редкая лошадь долетит до середины Днепра», «Я ещё рисую недурно» и, конечно, напевать «Пойдёт плясать губерния», «Двести тысяч капиталу», «Наважденье, искушенье», «Ведь мы давно душевные друзья» и «Вот до чего доводит Гоголь».
Новости по теме: Власти Барбадоса могут потребовать репараций у актера Бенедикта Камбербэтча
А главное, вынуждает посмотреть спектакль вновь, поскольку с одного раза осознать в полной мере всё увиденное и услышанное невозможно. Как довольно непросто и испортить пантыкинские «Души» плохой постановкой. По крайней мере, у ИМТ, как и у других театров до него, сделать этого не получилось, несмотря на все старания дирижёра-постановщика.
Ставить всю эту фантасмагорию в Иркутск была приглашена команда из Минска в лице режиссёра, художественного руководителя театра «Территория мюзикла» Анастасии Гриненко, её супруга-хореографа, руководителя, но не художественного, и, к слову, ведущего актёра той же «Территории мюзикла» Дмитрия Якубовича, сценографа, главного художника Белорусского музыкального театра Андрея Меренкова и художника по костюмам Юлии Бабаевой. Команда неразлучная и в России, не говоря про Беларусь, хорошо известная.
Интересно, что в сезоне 2007-2008 года Гриненко и Якубович пробовали силы в Свердловской музкомедии, где в то же время служил Виктор Олин. Видимо, оттуда и протянулась ниточка к нынешней постановке. Связывает иркутского дирижёра с белорусскими постановщиками и то, что ни у того, ни у других карьера на Урале не задалась.
Конечно, признание режиссёра в эфире программы «Утро России. Иркутск» о том, что она впервые «осилила» поэму «Мёртвые души» лишь перед началом работы над иркутским спектаклем, с третьей попытки и благодаря тому, что в книге было «много картинок», не сулило зрителям ничего хорошего. Да и в целом рассуждения Анастасии Гриненко о произведении и постановочном процессе не впечатлили.
Тем радостнее было осознать на премьере, что спектакль у тандема Гриненко-Якубович получился. Более того, он получился самобытным и не похожим на прежние постановки в других театрах.
Да, не успели выпустить полноценных два актёрских состава, но тут сами виноваты, что пошли на поводу и согласились на безумно короткие сроки.
Да, немного раздражают подписи на экране, призванные пояснить «недалёкой публике» места действия: «Гостиница в уездном городе NN», «Имение Ноздрёва», «Губернаторский бал». Зачем же так убивать зрительскую фантазию, ребята? Зритель всё же не дурак, да и Гоголя в большинстве своём прочитал гораздо раньше режиссёра. Хорошо ещё, что не подписали «Чистое поле» при встрече Чичикова с Лизой. Или, прости господи, «Крепостная экспедиция» в сценах с чиновниками.
За посаженных в мусорные баки чиновников постановочной группе отдельная благодарность.
Да, спорное решение с экраном в финале, из‑за которого потерялась атмосферность и не выстроилась цельная картинка. Мелькающие видеокадры отвлекают внимание, зритель безуспешно пытается разглядеть видео не самого лучшего качества. Если уж так хотелось показать Русь, то можно было ограничиться фотографиями, в идеале – иллюстрациями произведений Гоголя с его автографом.
Но всё это мелочи, чтобы, скажем так, критикам было к чему придраться. В целом же уровень постановки соответствует уровню произведения и уж точно не уступает «Мёртвым душам» других театров.
Нет нигде, кроме Иркутска, ни целого хора Гоголей, ни картонных детишек четы Маниловых. Непонятно только, для чего театру целых две детских студии, если детей приходится из картона вырезать.
Ну а то, что использована стрежневская находка из екатеринбургского театра с большой шахматной доской, на которой герои «бьются» в шашки и на которой поёт куплеты Ноздрёв, то чего же хорошей идее пропадать почём зря. Николай Покотыло в Красноярском музыкальном тоже не устоял, соблазнился, так чем мы хуже?
К слову, шахматная доска – не единственное, что роднит спектакли в Екатеринбурге и Иркутске. Если вы послушаете постановку Свердловского театра музыкальной комедии, то между трактовками маэстро Нодельмана и недомаэстро Олина вы не найдёте даже двух отличий. Это значит, что в музыкальном плане Виктор Олин попросту скопировал то, что слышал в Екатеринбурге, не привнеся ничего от себя. А ведь собственный взгляд на произведение и его трактовка – это то, для чего в музыке существует дирижёр.
А ещё дирижёр в музыкальном театре нужен для того, чтобы свести оркестр, хор и солистов в единый ансамбль. Мы же все два премьерных вечера наблюдали игру «поймай жест маэстро», в которую были вовлечены все участники спектакля – и в яме, и на сцене.
Господин Олин, когда у вас в музыкальном номере вступает раньше положенного такта один солист, то это, скорее, его проблемы. Но когда у вас в ансамбле вступают не вовремя все солисты, а хор в это время не знает, кого ловить – вас, солистов или музыкантов, то это, как ни крути, проблемы ваши.
Тому, что оркестр в очередной раз «отгромыхал», напрочь заглушив ключевые фразы подзвученных, на секунду, солистов, удивляться не приходится. Не впервой, как говорится. Но иногда складывалось впечатление, что за дирижёрским пультом – шпион-вредитель, совершенно не чувствующий пьесу и преднамеренно строящий козни тем, кто на сцене пытается её сыграть и спеть.
Отношение к происходящему последних ярко проявилось на финальных поклонах, когда только слепой мог не заметить, насколько воодушевлённо актёры приветствовали выход на сцену хореографа и режиссёра и как прохладно они встретили появление из‑за кулис самовлюбленного шарлатана дирижёра.
В спектакле занята практически вся труппа театра, и очень хорошо видно, что все они без исключения играют на кураже, получая удовольствие и передавая позитивно-энергетический заряд в зрительный зал.
Что касается автора этих строк, то он наконец‑то избавлен от затруднений при ответе на вопрос, какую из последних постановок нужно непременно посмотреть в Иркутском музыкальном театре.
